Любовь, только любовь - Страница 39

Жак де Руссе приветствовал суконщика так громко, что голос его был прекрасно слышен в комнате.

– А, мэтр Готерен! Рад нашей встрече! Я вновь послан за вами.

Матье рассыпался в любезностях, на миг позабыв о своей беде: исчезновении племянницы.

– За мной? Помилуйте! Чему обязан честью…

– Себе и своей очаровательной племяннице. Его светлость позаботились о том, чтобы вас и очаровательную мадемуазель Легуа сопровождал небольшой отряд под моим командованием, во избежание нежелательных встреч с англичанами и прочим сбродом, теперь во множестве шатающимся по дорогам, особенно в землях, не подвластных его светлости.

Дальнейшего Катрин не слышала. За ее спиной свирепый голос проревел:

– Легуа?.. А ну, покажите-ка мне этого Легуа!

Поспешно обернувшись, она увидела, что Арно, бледный как смерть, с горящими ненавистью глазами, приподнялся на постели, уже готовый соскочить с нее. Черный слуга бросился к нему, обхватил, пытаясь снова уложить в постель, но безуспешно – тот отбивался как бешеный.

– Где человек с этим проклятым именем? Кого зовут Легуа?

Оторопев от столь внезапной вспышки его гнева, Катрин на мгновение окаменела. Окно оставалось открытым, и дядя мог ее увидеть, но она и думать забыла об осторожности.

– Да это я, мессир… Это меня зовут Катрин Легуа.

– Тебя!

Выражение лица рыцаря стремительно менялось. Сперва на нем было написано недоумение, затем его сменил гнев, и наконец все заполнила слепая ярость. От былой страсти не осталось и следа. Тяжелая челюсть выпятилась, глаза метали молнии, белые зубы оскалились, казалось, он готов ее загрызть.

– Так это ты? – Голос его звучал глухо, Арно едва сдерживал овладевшую им злобу. – Скажи, не родственница ли ты тех парижских мясников, что наделали некогда… столько шуму?

– Они мои двоюродные братья, но…

– Заткнись!.. Ни слова больше! Вон отсюда!

– Послушайте…

– Немедленно убирайся!.. Иначе я сам вышвырну тебя за дверь… Однажды я поклялся, что убью всякого, кто носит это имя. Ты женщина, тебя я пощажу. Но чтоб духу твоего здесь не было!

Катрин остолбенела от ужаса. В чем дело? Как мог человек, только что сходивший с ума от страсти, смотревший на нее почти с любовью, в один миг превратиться в ее злейшего врага? Так грубо оттолкнуть ее… Он все еще цедил сквозь зубы:

– Знай же! У меня был брат… удивительный брат, я обожал его. Он служил герцогу Людовику Гюйеннскому. Когда бунтовал Кабош, мясники схватили его, убили, разделали, словно говяжью тушу. Красивый, молодой, отважный, он за всю свою жизнь и мухи не обидел, а его зарезали, как режут паршивых свиней. И сделал это мясник по имени Легуа… Я все сказал. Теперь убирайся! И моли Бога, чтобы нам опять не встретиться!

Голос прерывался от гнева и глухих рыданий. У Катрин слезы потекли из глаз. Казалось, ее любовь навек умерла, но вот происходит чудесная встреча, и она воскресает… чтобы вновь рассыпаться в прах по столь ничтожному, досадному недоразумению!

Ее ли обвинять в смерти Мишеля?

Катрин попыталась защищаться:

– Смилуйтесь, мессир, выслушайте меня… Как можно казнить, не выслушав? Разве вы не знаете, что произошло в день смерти вашего брата? Не знаете, что в этот страшный день…

Арно грубо оборвал ее, указывая на дверь:

– Довольно! Вон! Ты внушаешь мне ужас, отвращение… Иди, тебя там ждут. Сам герцог Бургундский заботится о твоей сохранности! Оказывает тебе честь своим вниманием! Нетрудно догадаться, в каких вы отношениях! По слухам, герцог весьма жалует таких, как ты, красотка!

– У меня нет никаких отношений с его светлостью! Как вы посмели вообразить такое? – покраснев как маков цвет, крикнула Катрин. – Просто недавно герцог задержал меня.

Арно изумленно рассмеялся.

– Ах, просто задержал! Что же, ему нетрудно было тебя заполучить. Я сужу по собственному опыту. Ты легко сдаешься, милочка!

Катрин взвыла, как раненый зверь.

Из глаз ее потоком хлынули слезы! Они стекали по щекам, падали на грудь. Дрожащие руки тянулись к рыцарю с мольбой.

– О, сжальтесь, сжальтесь… Что я вам сделала, что вы могли подумать… Разве вы не поняли…

– Не понял? – насмешливо передразнил Арно. – Что ты прямо из постели герцога влезла в мою постель? А может, это был его приказ? Вся эта страсть, это безумие – всего-навсего хорошо продуманный фарс. Ты – ловушка, попадись я в которую, быть бы мне у герцога на крючке! Что ж, поздравляю с новой победой! Я на мгновение и впрямь потерял голову… Ты справилась со всем отлично! Я и вправду не встречал никого красивее тебя! Но теперь прочь отсюда, да поживее!

Катрин обезумела от ярости. Ее страсти как не бывало. Со сжатыми кулаками двинулась она к кровати.

– Я не уйду, пока вы не выслушаете меня и не попросите прощения!

– Просить прощения? У…

Он скверно выругался, будто плюнул. Девушка закрыла лицо руками, слово обожгло ее, как удар. Храбрость и злость улетучились в мгновение ока. Едва родившаяся любовь захлебнулась в скверне. Бороться дальше – бесполезно, Арно слеп от ярости. Руки ее безвольно повисли, понуро пошла она к двери, открыла ее и вдруг, подхваченная внезапным порывом, бросилась назад к кровати. Изящная головка в ореоле золотых волос гордо запрокинулась. С ненавистью взглянула она в глаза юноши. Приподнявшийся на локте, весь дрожащий от злости, тот, несмотря на свою нелепую чалму, казался волком, готовым к последней схватке.

– Когда-нибудь, – промолвила Катрин с ледяным спокойствием, – вы будете в ногах у меня валяться, вымаливая прощение. Но вы, Арно де Монсальви, владелец Шатеньерэ, не услышите ни слова привета. Я любила вашего брата… Он был нежным и добрым. Прощайте!