Любовь, только любовь - Страница 83

Черный рыцарь двигался вперед тяжелыми шагами, словно безжалостный вестник судьбы. У подножия трона он остановился. Последовавший жест был столь же резким, сколь и неожиданным.

Сорвав с себя правую рукавицу, он швырнул ее к ногам Филиппа. Тот вскочил, побледнев от гнева. По залу прокатился гул.

– Как вы осмелились? Кто вы? Охрана! Снимите маску с этого человека! – пролаял Филипп, белый от бешенства.

– Не стоит трудиться!

Не торопясь, неизвестный поднял руку к шлему. Сердце Катрин почему-то забилось так, что ей показалось, вот-вот разорвется. Кровь медленно отливала от ее лица, рук… Нахлынула тоска… Она схватилась за горло, подавляя крик. Рыцарь снял шлем. Это был Арно де Монсальви.

Надменный и презрительный, он стоял у подножия трона, держа в левой руке шлем с черным ястребом. Его мрачный взгляд дерзко скрестился со взглядом Филиппа.

– Я, Арно де Монсальви, сеньор де ла Шатеньерэ и капитан короля Карла Седьмого, да хранит его Господь, пришел к тебе, герцог Бургундский, чтобы вызвать тебя на бой. Я вызываю тебя на поединок как предателя и изменника. День, час и оружие можешь выбрать сам. Я объявляю бой не на жизнь, а на смерть!

Настоящий рев покрыл эту речь Арно, посланную его звучным голосом во все углы зала. За его спиной начала собираться угрожающая толпа. Кавалеры вытаскивали из ножен кинжалы, которые, впрочем, оказавшись пущенными в дело, ничего бы не стоили против боевых, а отнюдь не декоративных доспехов рыцаря. Но сердце Катрин замирало от страха. Однако Филипп успокоил придворных одним жестом поднятой руки. Гнев мало-помалу исчезал с его лица, уступая место любопытству. Он снова уселся на трон и слегка наклонился вперед.

– У тебя хватает дерзости, сеньор де Монсальви. Почему ты сказал, что я предатель и изменник? Что за вызов?

Высокомерный, как боевой петух, Арно пожал плечами.

– Ответ на этот вопрос написан на доспехах твоего главного гостя, сеньор Филипп де Валуа. Я вижу здесь алую розу Ланкастеров, ты берешь в братья англичанина, ты отдаешь ему свою сестру… И после этого еще спрашиваешь, почему я считаю, что ты предал свою страну, – ты, французский принц, принимающий врага под своим кровом!..

– Я не обсуждаю свою политику с первым встречным.

– Речь не о политике, а о чести. Ты – подданный короля Франции, и ты отлично это знаешь! Я бросил тебе вызов. Ну, так как: ты принимаешь его или я должен считать тебя еще и трусом?

Молодой человек уже нагибался, чтобы поднять свою рукавицу. Герцог жестом остановил его.

– Оставь! Перчатка брошена, ты уже не сможешь поднять ее… – Недобрая усмешка мелькнула на губах Арно, но герцог продолжал: – Тем не менее принц королевской крови не может вступить в поединок с простым рыцарем. Следовательно, твою перчатку поднимет наш лучший воин.

Взрыв наглого смеха стал ему ответом. Катрин видела, как побелели пальцы Филиппа, сжимающие подлокотник кресла. Он встал.

– Ты догадываешься, что мои люди могут схватить тебя и бросить в яму?

Арно вдруг перешел с герцогом на «вы»:

– Вы можете, господин герцог, выставить против меня все ваши эскадроны. Но это не рыцарское поведение. На поле смерти Азенкура, где все дворянство Франции считало честью для себя сражаться до конца – все, кроме вас и вашего благородного отца! – там не один принц скрестил свой меч с человеком ниже меня по происхождению…

Голос Филиппа под влиянием гнева стал пронзительным – такой голос слышали редко, и он выдавал бешенство герцога лучше, чем его слова.

– Всем известно, как горько мы сожалеем о том, что не были там в этот славный и страшный день…

– Кто угодно может так сказать спустя восемь лет! – насмешливо произнес Арно. – Я-то был там, господин герцог, и это дает мне право так говорить с вами. Что ж! Вы предпочитаете пить, танцевать и брататься с врагами – ваше дело. Значит, я беру обратно свой вызов и…

– Я подниму перчатку!

К Арно подошел рыцарь гигантского роста, фигурой напоминающий медведя и одетый в экстравагантный костюм: наполовину красный – наполовину синий. Быстро согнувшись, с ловкостью, казавшейся невозможной для такого огромного существа, он поднял рукавицу. Потом повернулся к черному рыцарю.

– Ты хотел сражаться с принцем, сеньор де ла Шатеньерэ, так можешь довольствоваться кровью Людовика Святого, пусть даже и подпорченной бастардством… Я Лионель де Бурбон, Вандомский Бастард, и я тебе говорю, что ты нагло врешь!

Катрин еле держалась на ногах. Боясь упасть, она инстинктивно искала поддержки. И нашла ее, опершись на крепкую руку стоявшей рядом мадам Эрменгарды. Раздутые ноздри, расширенные зрачки – казалось, что графиня бьет копытом, как боевой конь, услышавший звук трубы. Сцена, разыгрывавшаяся перед ней, захватила ее целиком, она явно наслаждалась. Она пожирала сверкающим взглядом мощный черный силуэт, и необъятная грудь ее волновалась…

Тем временем рыцарь абсолютно хладнокровно изучал гигантскую фигуру противника. Видимо, он остался доволен результатами этого изучения, потому что, пожав широкими плечами, одетыми в сталь, сказал:

– Согласен на кровь Людовика Святого, хоть и удивительно впутывать ее в подобное дело! Следовательно, сеньор бастард, я буду иметь честь отрезать тебе уши вместо ушей твоего хозяина. Но запомни хорошенько: я вызываю тебя на Божий суд. Ты предпочитаешь защищать дело Филиппа Бургундского, я атакую тебя во имя моего господина. Здесь не идет речь о куртуазном поединке в честь прекрасной дамы. Мы будем биться до последнего, до смерти одного из нас или до того, как кто-то попросит пощады.